Милюков и Набоков в бою за Родину.
Когда на нас обрушился Голод, эмиграция четко разделилась на три лагеря:
1. Дореволюционная эмиграция. Всегда дистанцированно держалась от волны, хлынувшей после революции. В основном это были либо евреи, бежавшие от погромов, либо так называемая "рабочая эмиграция" - люди поехали зарабатывать и так там и остались. Идеологические эмигранты среди них растворялись в общей массе. Именно работяги и евреи (среди которых также было много рабочих) первые стали обращаться в организации Красного Креста и в свои новые правительства с вопросами как можно отправить помощь. В конце июля 1921 года на адрес РОКК в Нью-Йорк из Сан-Франциско пришло письмо и 2 000 долларов от местной колонии финнов, эстонцев и латышей. Мужики работали на стройках, держались вместе. Услышали про беду, просто скинулись и послали нам. Вот они первыми из эмигрантов оказали помощь голодающим.
2. Оголтелые реваншисты. Издавали вопли радости. Призывали к новой интервенции. Никакой помощи Совдепии - "чем больше коммуняк передохнет - тем лучше". Либо сочиняли сказки, что голода нет и это уловка большевиков - мол хотят накормить за счет Европы страшную Красную армию.
В основном это были упоротые белогвардейцы, казачьи офицеры, лица особо обиженные соввластью и истеричная либеральная интеллигенция, вроде Мережковского и Зинаиды Гиппиус.
3. Просто беженцы. Никаких добрых чувств к Советам, но относительно трезвый взгляд на происходящие события. Эта группа была самой многочисленной. В ней были самые разные по достатку, убеждениям и положению в обществе люди. Среди них царила растерянность: что делать? С одной стороны большевики, но с другой люди гибнут - Родина может просто перестать существовать.
Эмигрантские газеты, такие как "Сегодня" (Рига), "Дни", "Руль" (Берлин, Париж), "Новое время" (Гельсингфорс), "Последние новости" (Париж) и другие, развернули ожесточенную полемику. Сходились только в одном - да, надо помогать. Но боялись, что тем самым помогут большевикам. А это - Вселенское Зло.
Спорили и о том, как используя момент свергнуть большевиков. За этими спорами никак не могли выработать единой программы - как помогать? Поэтому помощь от новой волны эмиграции носила, по началу, разрозненный и неорганизованный характер.
Доходило до курьезов. Самые богатые эмигранты осели в Биаррице. Их жены решили устроить сбор пожертвований для голодающих детишек. Рассуждали они так: в России сейчас пролетариат, значит помощь надо собирать среди рабочих.
Разоделись по последней моде, пригласили журналистов и поперлись в местный порт к рыбакам, морякам, докерам и торговцам. Там этим овцам задали всего один вопрос: "А чего вы сначала с себя жемчуга и золото не снимите? Чать больше пользы для голодных русских будет, чем от наших медяков". Вся Европа хохотала от этой акции.
Смех смехом, но из-за ожесточенных споров в среде эмигрантов вспыхнула самая настоящая междоусобная война. Необходим был хоть какой-то идеологический компромисс.
Владимир Дмитриевич Набоков (папа писателя) возглавлял газету "Руль".
Он предложил провести в Берлине конференцию в пятую годовщину Февральской революции. И на этой конференции выработать единую позицию по помощи умирающей с голоду России.
Сначала к этой идее эмигрантские круги отнеслись с прохладой: все считали правыми только себя - чего тут обсуждать?
Но тут Павел Николаевич Милюков заявил через газету "Последние новости", что непременно выступит на этой конференции. Это изменило все.
Думаю, этот человек не нуждается в представлении для всех, кто осилил хотя бы школьный курс Истории.
23 февраля 1922 г. в парижской Гранд-Опера "Русский Общественный комитет во Франции помощи голодающим в России" (о нем читай один из последних постов) устроил гала-спектакль и бал. Программа вечера:
1. Балет "Тщетная предосторожность" с участием лучших балетных сил эмиграции. Солистами выступили Балашова и Виктор Смольцев;
2. Русское и французское кабаре;
3. Цыганский хор;
4. Русские народные танцы силами жен и дочерей членов Комитета;
5. В фойе театра были устроены балаган и русский трактир. По центру фойе сольно выступал тенор Дмитрий Смирнов.
Распорядителем всего это великолепия выступал сам Николай Дмитриевич Авксентьев. Проявил, так сказать, свои управленческие навыки, приобретенные в Директории.
Собрали для голодающих, разумеется, в разы меньше, чем потратили
На этом же вечере, Павел Николаевич Милюков впервые публично озвучил свои тезисы о необходимости сотрудничества с Советской властью в деле сохранения самой России. За шумом бала и тусы никто его особо не расслышал, но кому надо - звоночек прозвенел, кровавая развязка стала неизбежной.
В марте 1922 года в Берлин съехались представители эмигрантских организаций со всей Европы и из Америки. Когда Милюков вошел в Большой зал Берлинской филармонии, арендованный Набоковым, в нем присутствовали 1 200 человек. Люди стояли вдоль стен и в проходах. На улице стояла не меньшая толпа репортеров.
После первых слов доклада Милюкова зал замер. Эти слова были:
"Борьба против большевиков может превратиться в борьбу против России".
В зале тут же повисла тишина.
Павел Николаевич говорил простым и ясным языком. Когда он привел метафору, что "большевики живут в стеклянном доме, который и является Россией. Задушить большевиков извне можно только разбив сначала стеклянный дом", половина зала взорвалась аплодисментами. Другая половина хранила напряженное молчание.
Далее Павел Николаевич стал говорить, что большевиков надо побеждать изнутри, добрым примером на основе защиты "завоеваний революции" (для эмигрантов революция была одна - Февральская). Развить мысль ему не дали. С первого ряда встали два Врангелевских офицера и известных черносотенца - Шабельский-Борк и Таборицкий.
Шабельский-Борк выхватил пистолет и выстрелил в Милюкова. Пуля прошла мимо. Набоков тут же бросился на стрелка и повалил его. Тогда Таборицкий трижды выстрелил в спину Набокову.
Стрелков скрутили. Беспорядочной стрельбой они ранили пять человек. Набоков был убит наповал. Милюкова пули не задели.
Позднее, на допросе, Шабельский и Таборицкий заявили, что приехали на конференцию с целью узнать, "исправился ли Милюков со времени революции". Послушав его доклад, они пришли к выводу: "нет, не исправился". И решили немедленно покарать человека, виновного, по их мнению, в крушении монархии в России.
Сказать что это событие вызвало взрыв - ничего не сказать. Газеты всего мира опубликовали эту новость и перепечатали речь Милюкова. Большинство колебавшихся до того момента эмигрантских организаций приняли ее за программу. Больше обсуждений "помогать-не помогать" среди них не было. Помощь для голодающих от эмигрантов потекла в количестве без всяких условий и требований.
